Добреньков В.И., Нечаев В.Я. Общество и образование

Глава 2. ТИПЫ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДОВАНИЯ И ИНСТИТУТЫ ОБРАЗОВАНИЯ

Органическая связь культуры и образования неоспорима. Почти каждый из нас одним из первых признаков культуры считает образованность, и наоборот, признаком образованности чаще всего считается культура. Наша задача — обосновать, что становление институтов образования является продуктом культурной исторической эволюции. Однако использование категории «культура» столь широко, что обрекает ее на многозначность. При апелляции к ней рассуждения оказываются нередко весьма туманными для научного дискурса. Чтобы читатель не ощущал свою беспомощность в безбрежном просторе ее толкований, мог отслеживать нашу мысль, смысл того или иного фрагмента наших рассуждений, представим наши позиции в определении этой категории.

КУЛЬТУРА И ЦЕННОСТЬ

Существует более тысячи определений категории «культура», и почти каждое достаточно убедительно обосновано теоретически. Приведем лишь пять определений, принципиально важных для нашего последующего анализа.
1. Культура — это все, что является продуктом общественной деятельности, создано людьми и отлично от природного, естественного. Общество имеет два начала: природное (сти¬хийное) и культурное (сознательное), т.е. накопленные обществом продукты деятельности человека как высокоорга¬низованного существа, наделенного сознанием.
2. Культура — это характеристика уровня развития общества, которая отличает одно состояние общества от другого его состояния, одно состояние развития человека от другого его состояния. Люди, общности, социальные группы различаются своей культурой. Критерии могут быть использованы разные.
3. Культура — это универсальный социальный механизм, способ освоения ценностей, предусматривающий их создание, сохранение, селекцию, трансляцию, воспроизводство и пр. Специфическая область культурной практики направлена на развитие такой способности у субъектов общественного процесса.
4. Культура — это то, что связано со знаково-коммуникативной деятельностью, поскольку она характеризует высшее до¬стижение людей — опредмечивать свои результаты деятель¬ности в наиболее емкой форме памяти и распространять, использовать их в предельно широких группах, сферах жизни. Выделяются сферы и социальные институты, ответственные за развитие форм познавательно-коммуникативной деятельности, — искусство, религия, наука, технологии, образование.
5. Культура в своей высшей форме — это творческая деятель¬ность, т.е. создание новых образцов человеческой практики. Поскольку высшими формами практики являются те, кото¬рые развивают познавательно-коммуникативные способности, то наиболее ценным является творчество в этих сферах, задающее ориентиры развития человека и общества. С каждым из определений можно согласиться. По сути, имеет место уточнение позиций. Первое и второе определения — это предельно широкая рефлексия культуры. Она чаще сопутствует феноменологическому подходу, применяется в историческом и культурологическом анализе, когда категориями анализа становят¬ся конкретные характеристики, явления культуры в той или иной науке и возникает необходимость дать им оценку на некоей об¬щей основе. Однако в этих определениях смысл категории «культура» является размытым и многозначным.
Третье определение более узко выражает сущность культурно¬го процесса, переводит его в область ценностного отношения, акцентирует понимание элементарного в культуре — ценности и культурной ценности. Четвертое определение делает акцент на ведущие средства культурной практики — знаковые, познаватель¬но-коммуникативные системы. Их рефлексия необходима и в силу того, что сам феномен культуры мы воспринимаем, истолковы¬ваем и даем ему оценку через его распознавание и кодирование в том или ином языке. Пятое определение указывает нам на твор¬чество как на ориентир культурного процесса, его ведущую доми¬нанту, что придает устойчивость, целостность динамике культур¬ного явления.
Культура и общество неотделимы друг от друга: общество ста¬новится таковым, лишь обретая культуру как способ своего раз¬вития, а культура действует лишь там, где складываются устой¬чивые формы социальной жизни. Поэтому каждое общественное явление (высокохудожественное произведение искусства или факт преступления, безнравственности) — это и феномен культуры. Можно вести речь лишь о векторе культурного процесса (разви¬тие или уничтожение, снижение культуры).
Категория «ценность» раскрывает связь социального и культур¬ного, выражает то специфическое, что несет в себе культура. Ос¬тановимся на характеристике ценности, поскольку в широком определении образование вполне может рассматриваться как про¬цесс освоения культурных ценностей. Аксиологический подход характерен для философии образования.
Кому-то может показаться странным, что категория «культу¬ра» вошла в широкий научный обиход только со второй полови¬ны XIX в. В философских системах Нового времени в качестве ос¬новы, ведущей категории для понимания природы общественно¬го прогресса выступала сила Разума как светоносного познания. Как правило, Разум решал спор между Истиной, Добром и Кра¬сотой. В этот спор вмешивался человеческий Дух, но он воспри¬нимался как изначально иррациональное, божественное, в постижении которого безраздельно господствовала теология. Культура не имела достойного концептуального поприща.
Поиск категориальных основ философского анализа связей Духа и Познания заложены Кантом, выделившим в сфере Прак¬тического Разума учение об обществе. Фихте в поисках возмож¬ностей моральной свободы человека покушается на исследование природы субъективного Духа, выводит действие человеческого Духа в оппозиции «Я — не-Я» и убеждает, что предмет мысли свя¬зан с активностью мышления познающего субъекта. Шопенгауэр демонстрирует в поле философского анализа это активное самодостаточное, самостоятельное начало — человеческую Волю — и противопоставляет ее Разуму. Ницше развенчивает всесилие Ра¬зума и обосновывает относительность Добра и Зла, Красоты и Безобразия, Истины и Заблуждения. Да и монотеистический Бог распадается на множество божеств — оснований человеческой Веры. Вслед за Ницше М. Вебер выводит все проявления Духа как жизненные Ценности, а Культура становится общим лоном их действия, понимания, смыслов.
Перечислим некоторые характеристики категории «ценность».
Ценность — наиболее фундаментальная категория, относящая¬ся к области социокультурных исследований. Сделать подобный вывод нам позволяет следующее:
• все подходы к пониманию культуры так или иначе интерпре¬тируются через ценность. Даже если под культурой понимают лишь прогресс знаний, предполагаются его достижения (т.е. ценности);
• в категории «ценность» органично отображается связь соци¬ального субъекта и культуры. Свои ценности субъект опредмечивает в культуре и в ней находит ценное для себя; в свою очередь, культура «оставляет» в себе то, что ценно для человека, и «отда¬ет» ему то, что составляет культурную ценность;
• в категории «ценность» теоретически и эмпирически заложе¬на уникальная возможность измерения. Она имплицитно содер¬жит в себе некую шкалу. Нечто всегда может быть более или менее ценно, чего, кстати, нельзя сказать о «социальном» или «че¬ловеческом». Определения «более социальное» или «более челове¬ческое» нуждаются в дополнительных пояснениях.
Не вдаваясь в детальный критический разбор сложившихся подходов к интерпретации категории «ценность» (это составляет специальный предмет анализа в социологии культуры), попыта¬емся в конструктивном плане обозначить ее содержание в том аспекте, который, на наш взгляд, принципиально важен для вос¬произведения сущности и механизма образования.
Вновь вернемся к концепции практики, идущего от Гегеля и Маркса понимания ее как активного взаимодействия субъекта и объекта. Для субъекта это взаимодействие носит целеполагающий характер и предстает в виде актов опредмечивания и распредмечиваныя. В опредмечивании человек изменяет предмет природы в соответствии со своей целью, переносит на предмет свою сущ¬ность, свой образ мыслей и действий, а распредмечивая, осваи¬вая предмет, человек отображает в своих действиях, орудиях, мыс¬лях содержание предмета. Ведущая форма практики — труд; в нем более полно воспроизведена логика предметной деятельности.
В акте опредмечивания заложена предпосылка отчуждения, когда созданное человеком становится ему враждебным, чуждым, направленным против него, действующим вопреки его воле. Но благодаря предметной деятельности человек получает свободу, использует для развития своих способностей то, что было накоп¬лено в предметах человеческим опытом. Акты опредмечивания и распредмечивания на практике постоянно налагаются друг на дру¬га. Производство вещей (благ) является одновременно и производ¬ством самого производителя. Причем предметом действий могут стать не только вещи, но и человеческие отношения и средства их поддержки, в том числе знаково-коммуникативные системы.
Важно понять, что, опредмечивая себя в объекте, человек оставляет след этого опредмечивания и в своем внутреннем состо¬янии, а при распредмечивании он ищет в предмете свою неудов¬летворенную потребность, свою сущность. Так в актах опредме¬чивания и распредмечивания возникает постоянное отношение — ценность. Оно может быть понято как интенция субъекта (выра¬жение внутреннего во внешнем) в отличие от потенции (выраже¬ние внешнего во внутреннем).
Ценность — это не просто вещь, созданная человеком, и даже не мысленный образ вещи, а отношение. Ценности всегда соци¬альны и субъективны. Каждая ценность субъективна, т.е. состав¬ляет собственный мир определенного субъекта. В этом смысле ценности не материальны и не идеальны — они социальны. С другой стороны, вне интенциональности, познавательного, ре¬флексивного отношения к предмету нет поиска ценности (поис¬ка себя в предмете), а следовательно, не пробуждается и само ценностное отношение.
Соотношение носителя ценности и самой ценности можно проиллюстрировать, сравнивая картину с ее художественно-образным содержанием. Строго говоря, использование таких понятий, как «материальные ценности», «духовные ценности», некорректно . В подобных случаях речь идет о материальных и духовных носите¬лях ценностей.
В ценности опредмечен человек, его действия, она всегда явля¬ется продуктом деятельности. В ценности субъект (любой социум) воспроизводит образ своих действий, действий других людей. Об¬разно говоря, в ценности человек ищет и находит самого себя, свою социальную сущность. Можно предложить следующее определение ценности: возникающее в ходе общественной практики отношение к объекту, выражающее определенный жизненный смысл, значи¬мость его свойств для субъекта, раскрывающее значение тех опредмеченных в нем человеческой деятельностью качеств, в которых нуждается собственное социальное бытие субъекта. Признаки понятия «ценность»:
• это не вещь, не внутреннее состояние субъекта, а отноше¬ние между внутренним состоянием субъекта и объектом, его свойствами',
• интенционалъностъ — свойство ценности всегда быть направленной на что-то, причем от субъекта к объекту;
• предметность — предмет как носитель ценности. Предме¬том ценностного отношения могут быть и материальный предмет, и действия, отношения людей, и чувственные, мысленные образы. Когда объектом ценностного отношения оказывается внутреннее состояние человека, его образы, переживания, оно как бы выносится вовне, становится «внешней вещью»;
• позитивность — принятие или отклонение объекта; ее значе¬ние может быть найдено в сравнении с другими ценностями, эту меру соотношения надо обнаружить в каждом случае;
• рефлексивность — отображение внешнего носителя ценно¬сти во внутреннем состоянии, в сознании, чувствах, пере¬живаниях. Это смысл внешнего предмета, действия. То, что актуально не отрефлектировано, не осмыслено, не прочув¬ствовано, не станет ценностью. В поле ценностного отноше¬ния попадает лишь то, что значимо для субъекта;
• мера — качественная и количественная характеристика. Свой смысл ценность обретает в соотношении с другими ценнос¬тями. Ценностное отношение — это всегда рефлексия через внутреннее отображение субъектом значимости ценности (ее измерение) по сравнению с другими ценностями;
• непрерывность — ценностное отношение непрерывно и аморфно. Ценность актуально существует в потоке (системе) других ценностей. «Выхватить» ценность из потока нельзя, не «омертвив» ее, не «обесценив» ее содержание. Ценности представляют различные стороны жизнедеятельно¬сти субъекта, а потому бывают экономическими, политическими, нравственными, эстетическими и пр. Человечество выработало и способ, благодаря которому субъект оказывается способным об¬наруживать, усваивать, создавать, передавать ценности, — это культура. Соответственно, все, что может быть отнесено к фор¬мированию, действию такой способности субъекта, — все это со¬ставляет его культуру.
Культура упорядочивает, организует, направляет, поддерживает поток ценностей — их создание, усвоение, трансляцию, сохране¬ние, накопление. Ее основное достоинство в том, что она поддер¬живает интерсубъективную коммуникацию ценностей — иначе го¬воря, налаживает взаимодействие ценностных потоков отдельных субъектов, расширяет внутреннее индивидуальное Яло пределов социума, «укладывает» достижения социума в рамки вместимос¬ти индивидуального Я. Культура акцентирует внимание субъекта на тех ценностях, которые наиболее важны для его образа дей¬ствий, его жизнеспособности. Культура создает ценностное отно¬шение к ценностям — саморефлексию. Основная функция куль¬туры — развитие жизнеспособности социального субъекта.
Свои функции культура реализует посредством средств, меха¬низмов, социальных институтов, которые сложились естественно-исторически, в ходе общественной практики. Это формы труда, язык, формы быта, обычаи, традиции, мораль, религия, искусст¬во, наука, технологии и пр. Одним из ведущих социальных ин¬ститутов является образование.
Можно было бы определить образование как форму челове¬ческой культуры, направленную на трансляцию и усвоение куль¬турных ценностей. Такое определение удовлетворило бы иссле¬дователей при решении многих методологических проблем. Так, становится очевидным, что предметом обучения являются куль¬турные ценности. Прослеживаются связи института образования с другими культурными практиками. Социокультурный подход органично вписывается в концепцию социализации личности, задает некоторые ориентиры в постоянной полемике относитель¬но соотношения воспитания и обучения. В анализе соотноше¬ний ценностей различных сфер жизни и содержания образова¬ния можно выйти на моделирование образования. Перечень ре¬шаемых задач можно продолжить.
Как общая методология социокультурный подход предоставля¬ет широкие возможности наращивания содержательных концепций. Мы уже отмечали, что в современной педагогике «культурно-цен¬ностный» подход представляет целое направление. Но в силу абст¬рактности базисных категорий он оставляет мало места для интуи¬ции, оценочных суждений и нуждается в конкретизации, опреде¬ляющей предметно-сущностное содержание образования.
На пути этой конкретизации философии образования и соци¬ологии образования надо ответить на многие вопросы: какие фор¬мы опыта становятся культурной ценностью, претендующей на образование, и как именно они переводятся в образовательную форму; как сложились наличные формы образования, какова их культурно-генетическая природа; какие трансформации испыта¬ло образование и какими возможностями преобразований оно располагает и др.

ЯЗЫК И КУЛЬТУРА

Принципиально важен в понимании образования его трансля-ционно-коммуникативный аспект. В общении с учителем, в пе¬редаче им «знания», «опыта», «культурных матриц поведения», «архетипов сознания» и т.п. осуществляется процесс обучения. Очевидным также является тот факт, что социализация и обуче¬ние выполняют важнейшую функцию сохранения, воспроизвод¬ства общественной жизни — обеспечение преемственности поко¬лений.
Образование участвует в коммуникации, трансляции культур¬ных ценностей. В свою очередь, коммуникация — ведущее звено культурной динамики. Культурная ценность отличается не толь¬ко целесообразностью, но и адресностью, направленностью на потребителя, на социальное общение. Она должна быть узнава¬ема в поле ориентации субъекта (даже если это продукт собствен¬ного потребления). Коммуникация или трансляция ценности дик¬тует и свой язык всем другим звеньям механизма динамики ценностей в культуре, идентифицируя тем самым продукты куль¬турной деятельности, поддерживая единство ценностей в культу¬ре. Социокоммуникативный подход раскрывает глубокие культур¬но-генетические связи образования, конструкты понимания ме¬ханизмов становления и функционирования образования как социального института.
Образование предполагает освоение знаний с помощью средств общения и основного культурного достижения общества — знаковокоммуникативных систем, т.е. языков (будь то языки повсед¬невного общения или дисциплинарной отрасли культуры).
Развитие образования связано с эволюцией коммуникативных систем. Анализ коммуникативной природы образования актуален в нынешней ситуации, когда средства коммуникации претерпе¬вают радикальные изменения.
Нет необходимости обосновывать роль языка в жизни челове¬ка. Мы уже акцентировали его значение в переходе от регуляции с помощью образа «обобщенного другого» к регуляции посредством норм. Приведем лишь ряд выразительных утверждений Гадамера: «Язык... не есть человеческое приобретение в мире, поскольку от него зависит тот факт, что у человека есть мир вообще... Язык вы¬ражает свое собственное бытие... это универсальная онтологичес¬кая структура... Бытие, которое можно понять, есть язык» .
Язык составляет ядро культуры. Нормы действуют благодаря языку. В языковой структуре они моделируют ситуации и реифи-цируют идеальные образы этих моделей. В свою очередь, нормы как модели ситуаций поддерживают коммуникацию посредством языка, сообщая его пользователям исходные смыслы.
Общие признаки языка и его роль в культуре:
1. Язык — знаково-коммуникативная система. Он поддерживает общение благодаря своим знакам. Известен семантический тре¬угольник, выражающий отношения в языке его трех составля¬ющих: знака, значения и смысла.
В качестве знаков могут выступать любые предметы — действия людей, предметы, графические, световые, звуковые и прочие сиг¬налы любой физической формы. Они должны лишь прямо или опосредованно ощущаться человеком с помощью органов чувств. Мы уже отмечали, что особенность знаковости как свойства пред¬мета состоит в том, что носитель знака воспринимается не в сво¬их физических свойствах, а лишь в функции передачи некоторой информации. В развитых языках происходит все большее отвле¬чение, абстрагирование значения от свойств, от предмета — но¬сителя знака. Однако язык не отбрасывает полностью сопутству¬ющие свойства носителя знака, а использует их возможность не¬сти дополнительную информацию или, как говорят лингвисты, задействует их паралингвистические свойства, способность при¬нимать контекстные значения.
Значение — это толкование знаков, их сочетаний в языковой системе. Мы можем выяснить значение слова, обратившись к сло¬варю, энциклопедии, учебникам или специалистам.
Смысл — это значение, которое знаковые конструкции приоб¬ретают для участников коммуникации в ситуациях их жизни; не¬что, отображаемое и выражаемое с помощью знаковых конструк¬ций. Значение может долгое время оставаться одним и тем же, а смысл в каждой ситуации оказывается различным. Смысл вы¬ражает ценностное содержание сообщения. Смыслы и ценности часто рассматриваются как очень близкие понятия.
2. Язык — структура, моделирующая общение, модель коммуни¬кации людей, их ценностей. Язык моделирует возможные типы включений пользователей языка и придает этим включениям определенные значения, как бы указывая, что следует в результа¬те включения в общение. Иначе говоря, язык выполняет не толь¬ко коммуникативную, но и коммутативную функцию. Он поддер¬живает идентификацию значений обращений пользователей в язы¬ке, способствует переводу из одной системы ориентации в другую. Язык, неся в себе предпосылки коммутации сообщения, подает его в форме, доступной для понимания реципиента.
3. Язык — универсальный механизм общения, социальный инсти¬тут культуры. Он содержит в себе все свойства института (роле¬вую матрицу «коммуникатор — реципиент», нормы, формы их ле¬гитимации). Органы его функционирования более подвижны и аморфны, чем в других социальных институтах. Характеризуя ин¬ституциональную сторону языка, один из основоположников линг¬вистики Фердинанд де Сосюр писал: «В противовес другим соци¬альным учреждениям ни одно из них не распространяется на всех индивидов в любой момент времени, и никакое другое социальное явление не связано со всеми индивидами таким образом, что каж¬дый принимает в нем участие и даже может оказать влияние на него. Большинство социальных учреждений в какой-то период вре¬мени может быть подвержено замене, исправлению, преобразова¬нию по чьей-то воле, в языке же не бывает ничего подобного, и даже академики никакими декретами не могут изменить тот курс, по которому следует учреждение, именуемое языком» .
Однако Ф. де Сосюр утрирует стихийный, свободный харак¬тер действия языка: как и любой социальный институт, он рас¬полагает своими средствами регуляции — это, например, тради¬ция, референтность (кроме того, лидеры дисциплинарных сооб¬ществ демонстрируют нормы пользования языком в своих публикациях, в вердиктах своих коллегий и пр.). К тому же сама дисциплинарная организация знаковых систем создает средства регулирования «подсистемами языка». Вместе с тем естественно, что такие глобальные социальные механизмы, как язык, более расположены к эволюции.
Язык не отделен от действий людей — он живет и действует вместе с ними, являясь социокоммуникативной системой. Воспро¬изведем основные элементы языкового общения в социокомму¬никативной ситуации.
Феномены культуры — ритуал, художественное полотно, на¬учный трактат и др. — предполагают наличие тех или иных зна\ково-коммуникативных систем, которые поддерживают создание, трансляцию, генерацию, сохранение культурных ценностей. Социокультурное исследование начинается с выявления языка, с помощью которого закрепляются и находят свое выражение культурные практики. К тому же само исследование предполага¬ет построение своего языка, который будет использован при ана¬лизе и формулировании выводов. От степени соответствия содер¬жании языка исследования и языка объекта будут зависеть надеж¬ность, достоверность результатов исследования. Поэтому социолог должен четко понимать социокоммуникативную ситуацию, уметь интерпретировать, переводить текстовое содержание в содержа¬ние социальной практики, социальный контекст. Эту задачу один из известных лингвистов Т.А. ван Дейк назвал прагматическим анализом дискурса.

Э. Кассирер и С. Лангер обосновывают тезис о том, что «вся человеческая деятельность в сущности носит символический ха¬рактер, что человека можно определить как «животное, исполь¬зующее символы». Символический характер носит вся деятель¬ность человеческого духа. Всякий сознательный опыт — симво¬лически постигаемый опыт» . Вслед за ЛевиСтроссом П. Рикер как бы пытается задать методологическую ориентацию социоло¬гии: «Символическая функция является истоком, а не результа¬том социальной жизни» . Информация — явно выраженная парадигма современной науки, она акцентирует в знании предпо¬сылки коммуникации, хотя информационный, семантический, семиотический подход нуждается в существенном дополнении ценностным, социокультурным подходом.

Социокоммуникативная ситуация представлена на рис. 2.1, где:
К — коммуникатор, отправитель, адресант сообщения;
Р — реципиент, получатель, адресат сообщения;
дискурс — сообщение, которое выражает некоторое намерение к взаимодействию коммуникатора и реципиента, обозначает эле¬менты ситуации. Это может быть короткая фраза, жест или мно¬готомный роман, телесериал и др.;
код — алгоритмы, правила перевода содержания сообщения, которые должны хотя бы частично совпадать у реципиента и ком¬муникатора. Это то, что относит их к одной и той же знаковой системе. Пример кода: фонетическое строение речи, ее синтаксис, жанровые пристрастия художественного направления и др.;



Рис. 2.1. Пример социокоммуникативной ситуации

контекст — внутрисмысловое содержание сообщения. Накоп¬ленные и упорядоченные прошлые обращения, образы, модели, осколки прежних сообщений составляют смысловые образова¬ния — фреймы (Ф);
контакт — все, что дает возможность устанавливать и под¬держивать коммуникацию; форма, структура общения, которая может быть неформальной, институциональной и др. Контакт может быть непосредственным или опосредованным (например, при чтении текста). Наиболее важным в контакте являются роли, которые принимают на себя участники коммуникации в конкретной ситуации (ребенок и родители, политики, которые оппонируют друг другу в телевизионном шоу, и др.). Контакт можно рассматривать как ведущий фрейм контекста. Иначе говоря, роли участников коммуникации определяют основной контекст дискурса.
Вполне можно согласиться с утверждением, что в ходе об¬разования происходит овладение социокоммуникативными си¬туациями. В упрощенном виде задача образования состоит в том, чтобы научить человека принимать сообщения (фрагмен¬ты культурного опыта), выполняя функцию реципиента, но для этого надо уметь передавать сообщения («упаковывать» и ко¬дировать их), выполняя функцию коммуникатора. Вместе с тем недостаточно раскодировать сообщение — для его распознава¬ния надо обладать необходимым контекстом и быть встроен ным в структуры общения. Однако и этого недостаточно: со¬общение будет усвоено лишь в том случае, когда внешняя, предметная знаковая конструкция обретет субъективный смысл, будет восприниматься как норма. Далее она пройдет легити¬мацию. В самоидентификации субъект проследует в обратном пути от нормы к «обобщенному» и «значимому другому», к е$о. Знаковая конструкция окажется ценностью, регулятивом соб¬ственного поведения.
Сложную задачу синтеза социальных и знаковых конструктов была призвана решить культурная эволюция человечества. Схема¬тично изложим концепцию М.К. Петрова, представленную в его книге «Язык. Знак. Культура» (1991 г.). Пожалуй, наиболее инте¬ресные выводы сделаны им по поводу основного достоинства ны¬нешней цивилизации — способности перерабатывать, усваивать опыт для трансляции новым поколениям. В своих исследованиях М.К. Петров опирался на работы в области структурализма, со-циосемантики, феноменологии, герменевтики, науковедения.

СОЦИАЛЬНОЕ КОДИРОВАНИЕ И ТИПЫ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДОВАНИЯ

С одной стороны, хотелось бы как можно более полно передать каждому следующему поколению фрагмент опыта, для чего его надо «упаковать» и закодировать. С другой стороны, надо, чтобы транс¬лируемый фрагмент был распознаваемым, обладал средствами ле¬гитимации. В культуре эта задача решается средствами социально¬го кодирования — не только в предметных конструкциях, но и структурах социального общения. Собственно, последнее и задает ту самую интенцию, рефлексивное отношение распознавания, вво¬дит субъекта в систему культурных ценностей. Оказываясь в струк¬турах социального взаимодействия, субъект «вынужден» ориенти¬роваться с помощью знаковых средств и тем самым осваивать их в поле эгоидентичности, т.е. в своих интересах.
Понятие социокода впервые было введено М.К. Петровым. Социокод, таким образом, поддерживает совмещение кодирова¬ния в языке с кодированием (структурацией) в общении, формах социального взаимодействия.
Социокод предполагает наличие трех видов общения: комму¬никации — обеспечения его целостности и координации в обще¬нии; трансляции — обеспечения передачи фрагментов знания новым поколениям и трансмутации — обеспечения социализации результатов познавательных усилий индивидов .
Итак, во-первых, для усвоения другим человеком опыта поко¬ления или даже опыта индивида этот опыт прежде всего следует фрагментироватъ и «упаковать», чтобы не выйти за пределы вме¬стимости индивида. Это должны быть дискретные единицы, емко «упаковывающие», надежно сохраняющие опыт и доступные для выявления, распознавания. В противном случае в ходе передачи наиболее важное неизбежно «выплеснется» либо канал общения от избытка информации превратится в «сплошной шум».
Во-вторых, у транслируемого фрагмента опыта должны быть социальный адресант и социальный адресат (так же, как у письма), иначе он утратит свою социальную, субъективную значимость и его влияние будет инертным. Это должны быть лица, заинтере¬сованные в передаче фрагмента опыта и в его восприятии.
В-третьих, необходимо средство общения, которое запечатлело бы в себе содержание опыта с его субъектами. Этим трем требо¬ваниям в человеческой культуре отвечает язык.
Наконец, требуется устройство, способное выполнять коммута¬тивную функцию, т.е. поддерживать взаимосогласованное понима¬ние, интерпретировать передаваемую информацию.
Эти задачи, согласно Петрову, выполняет социокод — струк¬тура, посредством которой, с одной стороны, в трансляции сохра¬няется эмпирическая, эмоциональная доступность для любого Я и для любого другого (реципиента и коммуникатора), а с другой стороны, опыт в виде «объективной реальности» передается раз¬ным субъектам.
В разных элементах культуры имеются социокоды — выра¬женные в языке нормы, традиции, институции и пр. Однако в каждой цивилизации есть свой генетически исходный социокод (по сути, порождающий другие). Он является «сверхзнаком», ко¬торый служит общим ориентиром для участников коммуника¬ции, задает им некий общий алгоритм, исходную позицию для понимания, совместной коммуникации, связывает знаковую реалию языка с социальным контекстом — структурой соци¬альных отношений, воспроизводящих заданную в языке модель трансляции опыта. Иначе говоря, он «упаковывает» и раскры¬вает в языке те структуры взаимодействий, общения, которые оптимально фрагментируют опыт для последующей трансляции и поддерживают его легитимацию.
М.К. Петров предлагает понимать под социокодом «основную знаковую реалию культуры, удерживающую в целостности и раз¬личении фрагментированный по корпусу вместимости отдельно взятого индивида массив знания, расчлененный на интерьеры мир деятельности и обеспечивающие институты общения» . Согласно автору, эта знаковая реалия призвана удерживать в целостности массив знания, интерьеры (виды деятельности) и обеспечивающие их институты общения.
Социокод увязывает в единую конструкцию необходимые пред¬посылки легитимации культурных сообщений: понимание и при¬нятие, интерпретацию и осмысление, наличное и ценное.
Кодирование — необходимое условие коммутативной функции языкового общения. Без него невозможна идентификация значе¬ний сообщений для пользователей языка, прекращается также и наследование культурного опыта.
Кодирование предполагает обратный процесс — распознава¬ние, т.е. легитимацию, следовательно, социокод способен действо¬вать лишь при наличии механизмов легитимации. В свою очередь, цивилизация оказывается жизнеспособной, лишь обладая меха¬низмами культурного наследования. Поэтому вполне убедителен теоретический вывод М.К. Петрова о том, что способы социаль¬ного кодирования составляют основу цивилизаций.
В истории развития человеческой цивилизации М.К. Петров выделяет три таких социокода: лично-именной, профессиональ¬но-именной, универсально-понятийный, иллюстрируя действие каждого социокода путем обширного историко-культурного анализа.
Мы рассматриваем эти социокоды как типы культурного на¬следования. Это и три типа цивилизации, в каждом из которых есть свой институт образования: наставничество, подмастерье, школа.

ЛИЧНО-ИМЕННОЕ КОДИРОВАНИЕ И НАСТАВНИЧЕСТВО

Удивительно, но человеческая культура тоже начинала свой путь с освоения именного кодирования. С номинации, с обучения ре¬бенка обозначать вещи именами начинается и приобщение ребен¬ка к символической культуре. Человечество, находясь в первобыт¬ном состоянии, прошло тренинг по освоению обозначений. Веду¬щую роль в языке играли и будут играть личные имена.
В культуре лично-именного социокода фрагменты опыта увязыва¬лись в целостную конструкцию и подлежали последующей транс¬ляции, в том числе другим поколениям, с помощью личных имен. Универсальным знаком опыта, сверхкода является личное имя. Все события, переживания ассоциируются с именем. Оно определяет вместимость транслируемого фрагмента опыта. Племя располага¬ло конечным количеством имен, и за каждым именем закреплялся определенный фрагмент опыта, необходимого для выживания пле¬мени. Коллективный опыт первобытной общины фрагментируется по количеству имен. Говоря современным языком, внутри об¬щины действовала устойчивая кооперация на основе сопряжения поименованных фрагментов опыта. Замкнутая совокупность имен удерживает совокупный опыт общины. Целостность структур об¬щения поддерживается строгим исполнением каждым индивидом заданной именем модели поведения. Социальная жизнь организо¬вана по жестко коллективной схеме, по типу улья, где каждому предназначена определенная роль, выход за пределы которой не¬мыслим и пресекается общиной путем санкций.
Передача фрагмента опыта последующим поколениям была также замкнута на передачу имен. Главным событием в жизни считался обряд инициации. Присвоение имени — это и было об¬щественным рождением человека. Поскольку опыт молодого, зрелого и старого человека различен, то и имя человек в своей жизни получал трижды. Начиная с обряда инициации, от инди¬вида требовалось «вспоминать», «сохранять» и «приращивать» опыт «своего» имени. Обряд инициации был призван послужить легитимации — принятию в свое оснащение совокупной силы племени в виде его культурного знакового оснащения. Индиви¬дуальные жизненные ситуации становятся контекстом общест¬венных событий. Посредством обряда инициации закреплялась сакрализация символических структур общения — с этого мо¬мента они становились основным вместилищем накопленного опыта. Все события, происходившие и происходящие с име¬нем, — это события индивида. Он их помнит и передаст следу¬ющим поколениям.
Слабым звеном в этой конструкции была память. Как ни ве¬лик потенциал человеческого мозга, но и он весьма ограничен. Вместе с тем надо признать, что люди первобытно-общинного строя обладали не меньшими, а быть может, и большими способ¬ностями по сравнению с нашими современниками сохранять в памяти события, происшедшие с ними самими, а также с пред¬ками «своего» имени (что равнозначно выражению «с ними сами ми»). Эта память простиралась на глубину многих поколений. Позже человеческая психика и культура будут развиваться с по¬мощью воображения, ассоциаций.
Фрагмент опыта, закрепленный за личным именем, вполне соответствовал «вместимости» индивида, поскольку это индиви¬дуально пережитый опыт. Вместе с тем он обладал возможностя¬ми наращивания за счет преемственности опыта предшественни¬ков — носителей имени. Имена четко увязывались в единую кон¬струкцию социальных отношений внутри племени, которые, в свою очередь, поддерживали значение имен. Чрезвычайно силь¬ным конструктом этого социокода была сама связь опыта с осно¬вой человеческой идентификации — с личным именем; она глу¬боко эмоционально переживалась, поэтому, видимо, опыт сохра¬нялся в памяти столь долго. Идентификация с личным именем безотказно служила легитимации нормативных сведений о собы¬тиях жизни предшественников — носителей имени; образы собы¬тий переживались как свои собственные.
Обряду инициации предшествовала длительная подготовка ин¬дивида, в которой принимала активное участие вся родовая об¬щина. Непосредственная подготовка молодого человека к ритуа¬лу инициации становится самостоятельным обрядом, в котором главные действующие лица — именинник и наставник, причем на¬ставники — это не родители, а другие соплеменники. Так наряду с матрицей родитель — ребенок встраивается еще одна матрица со¬циализации: наставник — подопечный. Эта матрица закреплена во всех более поздних культурах в институте «крестных родителей», которые после обряда инициации проявляют заботу о ребенке и покровительствуют ему на протяжении всей жизни.
В ходе подготовки ребенка к инициации впервые возникает функция обучения — элементам охоты, бытовым занятиям, танцам и др. В ряде культур обучение передавалось представителям самого старшего поколения, проходившего по разряду «старческих имен». Кстати, сам обряд инициации может рассматриваться как резуль¬тирующая фаза подготовки. В современной культуре такая фаза широко распространена в виде всевозможных публичных сорев¬нований, экзаменов.
После обряда инициации положение человека будет опреде¬ляться не столько его поступками, сколько тем, как они воспримутся общественным мнением и как соотносятся с традициями общины. Его главным богатством теперь является уже не матери¬альное благосостояние племени, а духовные ценности — то, что создает преемственность культуры.
Подготовка к обряду инициации стала первой исторической формой образования. Поскольку эта подготовка поддерживалась на основе ролевой матрицы общения «наставник — подопечный», она получила название наставничество. Сам обряд инициации проходил как публичный ритуал. Заметим также, что ритуал ини¬циации представлял собой текст и с помощью упражнений надо было «научиться его читать». А «научиться читать» — это развить способность индивида встраивать свои действия в структуры об¬щения в соответствии с символическими требованиями, исполь¬зовать символические средства для своих действий.
В последующих исторических эпохах роль наставника приоб¬ретет более сложные формы: духовный наставник (пастырь), мастер, учитель. Само наставничество трансформируется в воспи¬тание. Мы еще не раз вернемся к проблеме соотношения образо¬вания и воспитания. Но обратим внимание на то, что уже в пер¬вобытном обществе обнаруживается недостаток, ущербность от¬ношений «ребенок — родитель» для освоения институционального ролевого поведения, последующего институционального строи¬тельства, поскольку семья «слишком эмоциональна», «слишком обыденна», «слишком инертна»; не «справляется» она и с задачей трансляции социокода. Как мы помним, основным социокодом первобытного общества являлось личное имя — не только и не столько символ эгоидентичности индивида, сколько символ надсемейных, родовых форм связи индивида.
Действие лично-именного социокода в последующих цивили¬зациях ослабевает, однако и поныне личные имена служат нам вместилищами индивидуального опыта, а чьи-то имена выходят за пределы биографии, символизируя культуру общности людей. Реликты культуры этого социокода мы находим в широко распро¬страненных астральных учениях, пытающихся по аналогичной схеме звездно-именного кодирования предсказать нам судьбу. Но линия личной судьбы уже оборвалась. Как только разомкнулся круг имен первобытной общины, прогноз ситуаций межличного общения на основе личного имени уже не укладывается в одно связное событие, совершенно иным становится предсказание судь¬бы человека, народа, человечества.

ПРОФЕССИЯ, ТРАДИЦИЯ И ПОДМАСТЕРЬЕ

Следующий социокод возникает вследствие эволюции цивили¬зации, разделения труда и развития орудийной деятельности. Раз¬росшийся опыт племени перестал умещаться в структуру имен.
В традиционном обществе над лично-именным социокодом надстраивается профессионально-именной социокод с двумя именными структурами — профессии и их божественные покровители. Под именами профессий объединяются группы людей с распределен¬ными отношениями в системе разделения труда, в том числе тех¬нологии, обмена, власти и т.п. С их помощью опыт фрагментируется по корпусу вместимости индивида и поддерживается его ком¬муникация, трансляция.
В этом социокоде носителем опыта становится не имя предков, а профессия, род орудийной деятельности, диктуемый его техно¬логией. Однако орудия труда, запечатлевая опыт, логику действия с ними, утрачивают субъекта, носителя, индифферентны к его переживаниям, а то и вовсе отчуждены.
И вновь на помощь приходит имя, но уже не предка, а бога — покровителя профессии (по сути, имена божеств являются имена¬ми предков, биография которых, однако, наполняется сверхваж¬ными событиями и поступками). С помощью имен богов-покро¬вителей расширяется объем памяти — есть бессмертный бог, ко¬торому надо передать накопленный опыт, который его сохранит и у которого можно его востребовать, а главное, с помощью бога от¬сеивается то, что достойно быть сохраненным в памяти; от имени бога выносится вердикт новшеству (действует трансмутация). Так божества становятся посредниками в общении поколений. Несом¬ненно, это было значительным прогрессом в расширении сфер действия знакового общения, высоким уровнем состояния симво¬лического универсума, когда появляются предпосылки письмен¬ного текста как ведущего конструкта культурного строительства, социальной структурации.
Таким образом, социокод здесь представлен наиболее важным фрагментом практики человека — его профессией, а средством ее закрепления служит профессиональное разделение труда. Боже¬ства замещают предков, поддерживают «активную роль» орудий, средств труда, информации, которую они в себе несут («с божьей помощью»), «задают» структуры, «руководят» социальным взаи¬модействием.
Основные формы образования в традиционном обществе — институты подмастерья и духовного наставничества. Первый по¬могает освоить текст профессии; технология, ее «таинства» вы¬полняют роль сакрального ритуала в трудовом процессе. Вто¬рой институт — духовное наставничество (со стороны церкви, пастырей) — на протяжении жизни человека поддерживает его связь с общественными ценностями, вводит в таинства симво¬лического мира.
Вновь обратим внимание на то, что человеческая культура многие тысячелетия впитывала в себя значение процедуры име¬нования, а остовом обозначения наиболее важного, смыслового содержания сообщений послужило личное имя. Следующая фаза культурного онтогенеза индивида и филогенеза (человеческой эволюции) в концепции Бергера — Лукмана (как, впрочем, и во многих психолого-педагогических концепциях) носит название операционализация — развитие способности человека оперировать знаковыми конструкциями как предметами и оперировать пред¬метами в соответствии со знаковыми моделями. В истории чело¬веческой культуры новый этап связан с освоением наименования структур взаимодействия, главным образом трудовой, производ¬ственной деятельности. В концепции М.К. Петрова это цивили¬зация профессионально-именного социокода.
Имя профессии — более емкий оператор по сравнению с лич¬ным именем. Благодаря внутренней дифференциации (специали¬зации и квалификации), а также кооперации смежных профессий с именами профессий удерживаются большие объемы фрагментов опыта. Сохранение и наследование опыта обусловлено реификацией (опредмечиванием).
Подчеркнем, что профессия — это не только род деятельнос¬ти, а структура социально-групповой дифференциации. Имя про¬фессии способствует как наследованию индивидуального опыта (эталона мастерства), так и интеграции опыта внутри- и межгруппового взаимодействия. Кроме того, каждая профессия содержит фрагмент опыта, соответствующий пределам вместимости инди¬вида; он доступен для усвоения и предоставляет возможности для совершенствования в определенных пределах.
Известно, что данная цивилизация имеет название «традици¬онная». Традиция (от лат. trаditio — передача, повествование) — форма социальной организации внутри- и межпрофессиональной динамики; кроме того, сам способ именования основан на тради¬ции, преемственности. Божества — покровители профессий, ро¬дов незримо присутствуют в коллективных ритуалах, таинствах, посредством которых происходит передача опыта предков. Духов¬ное наставничество помогает освоить традиции, принять их как культурное оснащение всех сфер жизни человека.
В этой цивилизации появляется чрезвычайно широкий набор имен, поддерживающий сохранение для культурного наследова¬ния фрагментов, родов деятельности, но управление ими довере¬но божествам. Личные имена остаются, но уже не столь значимы, как раньше, поскольку теперь передача наиболее важного опыта доверена другим именам. Более свободным оказывается и выбор личного имени, хотя этот выбор и судьба имени еще в значитель¬ной мере связываются с божественными покровителями.
В нынешней цивилизации профессия по-прежнему служит важнейшим конструктом институционального строительства. Бо¬лее подробно рассмотрим связь профессии и образования.
Понятия «профессия» и «образование» по смыслу очень близ¬ки друг другу, ведь обучение в школе обусловливает получение профессии. О профессиональной принадлежности мы нередко судим по наличию у человека того или иного образования.
Однако каковы реальные взаимоотношения профессии и об¬разования, точнее, школы и профессии? Может быть, эти ин¬ституты по своей природе вовсе не компаньоны, а конкуренты и даже антагонисты в трансляции культурного опыта? Ведь слу¬чается и так, что учеба в школе не развивает способности че¬ловека заниматься той или иной профессией или даже снижает эти способности. Какие принципы использовать, налаживая взаимоотношения названных институтов? И тот и другой — столпы современной цивилизации, и если между ними нет согласованности, то логично прогнозировать серьезные дисфунк¬ции социальной системы, что в конечном счете окажет нега¬тивное воздействие на оба эти института.
Наша задача — разобраться в их культурно-генетических исто¬ках и обозначить проблемы взаимодействия школы и профессии.
Профессия — одна из древнейших форм социальности, а быть может, первая полноценная ее форма, поскольку деятельность, различение и связность людей не наследуются биологически, а зарождаются, поддерживаются и транслируются с помощью ору¬дийных, знаковых средств, в конструкциях межсубъектного вза¬имодействия.
Существует несколько определений профессии.
«Профессия (от лат. рrofessio — официально указанное занятие, специальность; от рrоfitеоr — объявляю своим делом) — род тру¬довой деятельности (занятий) человека, владеющего комплексом специальных теоретических знаний и практических навыков, при¬обретенных в результате специальной подготовки, опыта работы. Профессиональная деятельность обычно является основным ис¬точником дохода» .
По определению М. Вебера, «профессией называется такая спецификация, специализация или комбинация трудовых занятий человека, которая является основой его дохода» .
Весьма важный стратификационный аспект профессии подме¬чен в словаре В. Даля: «Профессия — промысел, всякое сослов¬ное занятие».
Как социологическая категория профессия может быть рассмот¬рена в трех аспектах:
• род деятельности (вид занятия);
• форма социальной дифференциации (фактор стратификации);
• субкультура и форма трансляции приобретенного опыта. Приведем основные характеристики первого и второго аспек¬тов и более подробно остановимся на третьем.
Как род деятельности профессия предусматривает:
а) функциональное содержание труда, т.е. использование ком¬плекса действий, орудий, технологий.
Профессия возникает на основе разделения труда. В свою оче¬редь, такое разделение происходит как в связи с различением ви¬дов производства по продуктам (производство питания или одеж¬ды, добыча природных ресурсов, изготовление орудий труда и т.п.), так и в связи с использованием различных орудий, техно¬логий. Профессия предполагает распределение функций по отдель¬ным участникам и группам участников трудового процесса, в том числе распределение функций по использованию орудий труда и технологий, что имеет более фундаментальное значение в социальных аспектах разделения труда, поскольку влечет за собой из¬менение и дифференциацию способностей человека;
б) профессиональные способности, т.е. наличие навыков, умений или адаптивных, ориентационных, побудительных, комму¬никативных механизмов регуляции поведения. Профессиональ¬ные способности не являются врожденными, а формируются в процессе развития природных задатков. Чаще необходимость их развития у того или иного человека обусловлена не столько на¬личием тех или иных предрасположенностей, сколько его соци¬альным положением;
в) формы кооперации и организации совместных действий.
Само разделение труда вызывает необходимость кооперации — как внутренней (согласованность действий в ходе трудового про¬цесса), так и внешней — в связи с потребностью обмена разными и жизненно необходимыми продуктами труда. Профессиональное разделение труда влечет за собой обустройство сложной, причуд¬ливой гаммы социальных связей и отношений. По сути, именно оно побуждает строительство, реконструкцию почти всех соци¬альных институтов традиционной и нынешней цивилизации. Со¬временная внутренняя кооперация представлена различными типами трудовой организации: предприятия, учреждения. В свою очередь, они разделяются как по технологическому признаку (цех, отдел, фабрика, завод, комбинат и др.)» так и по форме хозяйству¬ющего субъекта (фирма, концерн, синдикат и др.).
Внутренняя кооперация предполагает и интеграцию, согласо¬ванность действий людей определенной профессии. Так возника¬ют различные формы профессиональной ассоциации (цех, гиль¬дия, орден и др.).
Внешняя кооперация — это использование форм хозяйствен¬ных, экономических, властных, всего спектра культурных связей социума для поддержания устойчивости, воспроизводства струк¬туры профессионального труда. К этим формам относятся семья, поселенческие объединения и государство — по существу, весь на¬бор институтов современной цивилизации. Субъектом профес¬сиональной структуры оказывается социум, который посредством своих институтов поддерживает регуляцию как отдельной профес¬сии, так и взаимосвязей нескольких профессий. Поэтому элемен¬ты, средства регуляции поведения человека в различных непроизводственных сферах жизни, хотя и косвенно, но входят в содер¬жание профессий как ее социокультурные качества.
• Профессия как форма социальной дифференциации
Как мы выяснили, профессия обусловлена различением ви¬дов деятельности. Причем каждая новая форма деятельности (от¬личная от других по своему функциональному или другому со¬держанию) сохранится, выживет, если сможет обособиться от других, замкнется на какую-то социальную группу. Только при данном условии она сможет сохранять создаваемый и накоплен¬ный в ней опыт (эталон мастерства). Для этого она должна стать нормой и обустроить для этой нормы условия функционирования, т.е. стать социальным институтом. Речь идет о социальных группах, которые принимают на себя не только имя профессии, но и ее бремя, ответственность, почет — весь сопутствующей ей образ жизни.
Профессия не просто обозначает фрагмент опыта, вид дея¬тельности, а выражает способ, посредством которого конкретные виды деятельности дифференцируются и кооперируются друг с другом. Этот способ непрерывно видоизменяет формы деятельно¬сти, занятия людей.
Во-первых, благодаря процессу дифференциации в каждой профессии образуются новые профессии — чаще они существуют в рамках старых профессий, именуясь специальностями', ино¬гда возникают на границах двух профессий (смежные профессии). По оценкам специалистов, в настоящее время насчитывается око¬ло 50 тыс. профессий.
Во-вторых, по мере развития опыта внутри профессии проис¬ходит дифференциация не по содержанию труда, а по степени профессионального мастерства — квалификационная диффе¬ренциация.
В-третьих, межпрофессиональное взаимодействие порождает и иную форму социальной дифференциации — стратификацион¬ную. На основе обмена продуктами деятельности складывается система взаимоотношений между профессиями, которая подразу¬мевает эквивалентный обмен продуктами, услугами, компенсации за труд. Причем эквивалент достигается очень длительным путем сравнения затрат, выравнивания средств, который испытывается в разнообразных системах культурно-ценностных координат. Он является сложным социокультурным феноменом. Например, ры¬ночные отношения опосредованы множеством социокультурных факторов. Рынок и экономика не способны решить свои пробле¬мы без других институтов общества, без множества опосредующих культурных факторов.
Постоянно присутствует необходимость распределения профес¬сий по их значимости. Высшие баллы в шкале оценок всегда по¬лучали «кормящие» и «одевающие» профессии. Так, вплоть до XVII в. государство могло нормально функционировать, если в сельском хозяйстве было занято не менее 80% населения.
В каждой культуре складывались свои приоритеты, своя иерар¬хия профессий. При этом группы профессий объединяются в об¬щее сословие, страту.
Если нас интересует стратификационная структура общества, т.е. количество страт и дистанция между ними, надо прежде всего обратиться к статистике браков. И только потом индикаторами смогут служить другие критерии. Разумеется, в стратификаци¬онный процесс включаются отношения собственности (богатство в виде присвоенного прибавочного продукта) и отношения вла¬сти (классовое расслоение). В современном обществе все более существенную роль в стратификации играет образование. Соответственно, стратификационная динамика может быть отслежена по тому, какое образование стремятся дать и дают родители своим детям .
В условиях НТП важным фактором социальной дифференциа¬ции профессий является ее интеллектуальное содержание. Хотя уже в традиционном обществе произошло разделение труда на умствен¬ный и физический, в нынешней цивилизации такое разделение приобретает и несколько иное содержание, поскольку вовлекает в сферу умственного труда многие инженерные профессии, непо¬средственно обслуживающие производство материальных благ. Чаще индикатором интеллектуальности труда является количество лет обучения профессии. Отметим, что одновременно с интеллек¬туальным насыщением происходит глубокая социокультурная трансформация профессии, о чем мы будем вести речь позже.
В современном мире фактором социальной дифференциации профессии становится ее престиж — оценка со стороны общества, формируемая посредством социокультурных механизмов, в част¬ности референтными группами, лидерами общественного мнения, и транслируемая через средства массовой информации. Существу¬ют высокопрестижные, элитные и массовые профессии.
• Профессия как форма трансляции опыта
Как уже говорилось, согласно концепции М. К. Петрова, что¬бы транслировать опыт, его надо фрагментировать по корпусу вместимости индивида и располагать устройством трансляции этого фрагмента от одного поколения к другому. Профессия на протяжении нескольких тысячелетий вплоть до настоящего вре¬мени выполняет функцию фрагментации и трансляции опыта, а также усвоения нового опыта. Вместе со своим богом-по¬кровителем профессия служила основным социокодом традицион¬ного общества.
Рассмотрим особенности профессии как транслятора опыта.
1. Ядром профессии, или основным объектом трансляции, яв¬ляется профессиональный навык (или адаптивные действия чело¬века). Ему сопутствует комплекс ориентации, позволяющий адек¬ватно реагировать на состояние и изменение ситуации. Соответ¬ственно, ведущим механизмом воспроизводства навыка служит подражание. Обучение профессии нуждается в длительном лич¬ном контакте с носителем навыка. Наиболее благоприятной сре¬дой передачи и формирования навыка является семья.
2. Основным средством седиментации (отложения в па¬мять) появляющейся информации в реифицированной (овеществленной, опредмеченной) форме служат орудия труда. Профессия предполагает владение орудиями труда и теми процессами (тех¬нологиями), которые связаны с их использованием. В этом плане профессия — это сугубо практический опыт, логика его действия обусловлена материально-вещественными компонентами трудо¬вого процесса.
3. Устойчивость профессии как фрагмента опыта поддер¬живается социальной организацией, при которой ведущую роль играли семья и межсемейные структуры взаимодействия (кланы, сословия, классы и др.). В течение десятков тысяч лет семья, се-мейно-родовая организация была основным носителем и транс¬лятором (питомником) профессионального опыта, поддерживала профессию в состоянии, готовом к трансляции.
4. Легитимация профессионального опыта поддерживается на основе традиции (включение норм в преемственность). Личное имя (память индивида) уже не способно включить в себя смыс¬ловой контекст действий и символов ситуаций профессии (как это было в коллективной организации). Выполнить такую задачу не под силу и имени семейно-родового клана — и не только из-за ограниченности памяти, но и в силу гибели как индивидов, так и целых родов.
Как уже говорилось, традиционная культура находит для профессии в своем символическом арсенале бессмертного носи¬теля имени профессии — бога-покровителя. Бог — покровитель профессии — основной инструмент легитимации профессии, он интегрирует под своим именем различные его фрагменты, судит о праведном и неправедном поведении как во внутри-, так и в межпрофессиональных контактах. Его главная задача — опреде¬лить соответствие нового опыта наличному профессиональному, найти приемлемые формы ассимиляции нового опыта в наличный (функция трансмутации). Бог «живет» сначала в ритуалах, а затем в текстах в виде мифов, преданий. Служителям ритуала, церкви и дано право истолковывать события от его имени. Функцио¬нирование профессии нуждается в сакрализации определенного символического фрагмента этой профессии. Овладение профес¬сией предполагает институты трансляции сакральности. Эти ин¬ституты находятся за пределами семьи. Институтами сакрализа¬ции служат религиозно-культовые учреждения и их формы ду¬ховного наставничества.
5. Базисная форма обучения профессии — институт подмастерья. Профессионализация осуществляется в форме по¬следовательного приобщения к работе от простых к сложным, от вспомогательных к основным операциям и функциям. Посколь¬ку профессии в традиционном обществе в основном семейно на¬следуются, то и институт подмастерья встраивается в семейную организацию.
Наставником здесь является мастер. Учеба «вписывается» в руководство мастером трудовыми операциями, выполняемыми учеником-подмастерьем. Обучение не выделяется из производ¬ственного процесса. Материальную основу традиционного обще¬ства составлял сельскохозяйственный труд (около 80% населения было занято в сельском хозяйстве). В свою очередь, сельскохозяй¬ственные технологии того периода опирались на относительно самостоятельную, более индивидуализированную хозяйственную деятельность семей как производственных ячеек. Поэтому для большинства населения освоение профессии земледельца и сопутствующего ей образа жизни происходит в семье. Мастер-руково¬дитель — это глава семьи или иное, специально обозначенное традицией лицо среди членов семьи.
Основное средство, используемое семьей в легитимации социальных норм, — повседневное общение, привыкание, встроенность межсемейных и межпрофессиональных контактов в формы зависимостей, структуры общения, традицию. Традиция поддер¬живается религиозной культурой, институтами религии. Собственно, эти живые формы, структуры зависимостей и являются наследуемым опытом. Он теперь кодируется, закрепляется символически не только личным именем, но и в других именах: семьи (фамилии), профессиональной и социально-профессиональных групп в виде кланов, сословий, гильдий, ордена и т.п. Высшей формой интеграции и гарантией преемственности опыта служит имя бога — покровителя профессии, этноса.
Достоинство профессионально-именного социокода в том, что он, как и лично-именной, поддерживает идентификацию человека с его основным делом, поэтому овладение профессией, сама про¬фессия — основа благополучия человека, его самоутверждения. Недостаток, ущербность этого социокода — в жестком замыкании трансляции опыта на имя профессии, в то время как в обществен¬ном развитии происходит ускорение профессиональной диффе¬ренциации, подвергается риску размывания фрагмент опыта, эта¬лон, ориентир мастерства. Все более глубоким становится разде¬ление труда, обновляются технологии. Даже довольно большие общности людей оказываются неспособными «заполнить» и воспроизвести в своей конструкции и генерации столь многочислен¬ные профессиональные ячейки. Профессия как фрагмент опыта становится ненадежным транслятором в наследовании, особенно если речь идет об «упреждающем наследовании» социального опы¬та. Бессмысленно обучать ребенка конкретной профессии, если орудия труда и технологии радикально обновляются, — ведь имен¬но с ними главным образом связана емкость социальной памяти профессии.
На какие новые рубежи знакового кодирования и легитимации вышла современная цивилизация? Уже по названию ее социоко-да — универсально-понятийный — становится ясно, что имена по¬нятий принимают на себя основную нагрузку и ответственность в качестве адресатов трансляции, наследования фрагментов приоб¬ретенного опыта. На смену традиционной цивилизации с ее профессионально-именным социокодом приходит новоевропейская с универсально-понятийным социокодом, дисциплинарной культурой наследования и трансляции опыта, а также школой как институтом образования. Об этом речь пойдет в следующей главе.