Е.Д. Вознесенская, Д.Л. Константиновский, Г.А. Чередниченко
"КОНЧИТЬ КУРС И МЕСТО ДОСТАТЬ": ИССЛЕДОВАНИЕ ВТОРИЧНОЙ ЗАНЯТОСТИ СТУДЕНТОВ
________________________________________
Авторы работают в секторе социологии образования Института социологии РАН. Вознесенская Елена Дмитриевна — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник. Константиновский Давид Львович — доктор социологических наук, заведующий сектором. Чередниченко Галина Анатольевна — кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник. Адрес: 117218 Москва, ул. Кржижановского, д. 24/35, строение 5. Телефон: (095) 128–69–01. Факс: (095) 128–69–01. Электронная почта: Данный адрес e-mail защищен от спам-ботов, Вам необходимо включить Javascript для его просмотра.  
________________________________________
Проблема вчера, сегодня, завтра?
Студент и работа — тема для России не новая. Она занимала видное место в художественной литературе прошлого: полунищий, полуголодный, вечно ищущий место гувернера или репетитора, перебивающийся с воды на хлеб — таким предстает перед нами типичный студент второй половины XIX века. Студент Петербургского университета Раскольников, иногородний, "из дворян", приехавший из маленького городка Р-й губернии, "был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу" [1, с. 239]. Студенческую жизнь Раскольникова обеспечивали денежные переводы от матери (мать выделяла ему 15 рублей из своего пенсиона в 120 рублей, да и то нерегулярно) и уроки. Таков и его приятель студент Разумихин, который на учение зарабатывает уроками либо переводами с иностранных языков. До тех пор пока были уроки, Раскольников "как-нибудь, да пробивался", избегая обращаться к ростовщикам, хотя ломбарды и ростовщические конторы, где можно было закладывать и перезакладывать какие-то личные вещи, вплоть до собственной одежды, служили студентам подспорьем в тяжелые минуты. Однако к моменту совершения преступления Раскольников уже несколько месяцев как оставил университет, "за неимением чем содержать себя, и уроки и прочие средства его прекратились" [1, с. 28], несмотря на то, что учился усердно и многих своих однокурсников превосходил знаниями (на время оставляет учение и Разумихин по той же причине). На убийство ростовщицы Алены Ивановны Раскольникова во многом сподвигает отсутствие средств к существованию.
Можно было бы предположить, что столь плачевное материальное положение студента, описанное Достоевским, явление маргинальное и экстремальное. Однако, обратившись к тетралогии Н.Г. Гарина-Михайловского [2], которую Горький назвал "целой эпопеей русской жизни", мы обнаруживаем в третьей и четвертой частях ("Студенты" и "Инженеры") почти такую же картину. Для большинства студентов, помимо родительских денег, основными источниками средств существования были репетиторство, гувернерство, частные уроки, переводы, работа переписчиком. Большая часть этих видов деятельности не имела никакого отношения к профессиям, которым студенты обучались в институтах. Значит, о том, что эта работа помогала молодым людям в овладении будущей профессией, говорить не приходится. Скорее студенты использовали для выживания культурные ресурсы, которые они наследовали от семьи или приобретали, обучаясь в гимназиях. Ограниченность студенческого рынка труда отчасти определялась негативным отношением к труду физическому. Студенты той эпохи — чаще всего выходцы из дворянской среды, которая, несмотря на нередко встречающуюся материальную несостоятельность, сохраняла сословные предрассудки: вряд ли эти молодые люди могли представить себя на тяжелой физической работе вроде погрузки–разгрузки. 
В фундаментальном труде А.Е. Иванова [3] подробно и всесторонне рассматривается "искусство выживания" дореволюционного русского студенчества. Проанализировав огромное количество статистических и исторических документов, автор приходит к выводу, что помимо родительской помощи и государственных ссуд и субсидий, обществ вспомоществования и кооперативных студенческих организаций собственные заработки студентов составляли существенную статью доходной части их бюджета. "Значительная доля студентов работала (постоянно, временно, эпизодически), притом не только в пору учебного процесса, но и в летнюю, вакационную" [3, с. 283]. При этом уже в конце ХIХ — начале ХХ вв. "зловещей спутницей студенческой повседневности" [3, с. 286] была безработица. 
Тема вторичной занятости студентов практически исчезает в послереволюционный, советский период. Многочисленны работы, посвященные проблемам здоровья молодежи и коммунистическому воспитанию, изучаются ценностные ориентации советского студенчества, проблемы его социализации. Полное отсутствие исследований материально-бытового существования студентов приводит к мысли, что политика советской власти в области высшего образования решила все эти проблемы. Не находит отражения эта тема и в художественной литературе того периода. В этом отношении симптоматична повесть Юрия Трифонова [4], в которой описываются жизнь и учеба студентов Литературного института в самые первые послевоенные годы. Большинство героев романа — бывшие фронтовики. Они увлечены учебой, общественной, комсомольской деятельностью, работой в студенческом научном обществе, устанавливают связи с рабочим классом, разоблачают враждебные, идейно чуждые элементы среди студентов и преподавателей, переживают любовные романы… Практически отсутствуют лишь проблемы жизненного обеспечения студентов, "низменные вопросы" зарабатывания денег. Материальная дифференциация среди студентов и, соответственно, связанные с ней проблемы обозначены лишь намеками. При этом, как правило, "отрицательные" герои явно более обеспечены, чем "положительные". Так, отрицательный герой Сергей — талантливый эгоист — ходит, "засунув руки в глубокие карманы своего просторного мохнатого пальто", а Лагутенко — фронтовик носит "потертую шинель"…
Понятно, что наслаждение первыми годами мирного времени, послевоенный аскетизм выводили проблемы материального достатка далеко за рамки по-настоящему важных и интересных сторон мирной жизни. Однако воспоминания бывших студентов разных советских поколений приоткрывают нам более разнообразную реальность1. Зарабатывать на жизнь в дополнение к стипендии приходилось практически всем, кто не принадлежал к состоятельным слоям, кто приезжал в университетские центры из провинции. Материальные лишения, самоограничение, зачастую такая же, как у предшественников из дореволюционных времен, жизнь впроголодь были их буднями. Проблемы жилья, одежды стояли не менее остро, чем прежде. Безусловно, рынок приложения студенческого труда постепенно расширялся. Происходило это не только в связи с ростом производства и развитием научно-технического прогресса. Следует принять во внимание и то, что новые социальные слои, втянутые в сферу высшего образования, уже не гнушались неквалифицированным, физическим трудом. Так, погрузка–разгрузка вагонов становится одним из самых распространенных видов заработков среди студентов-юношей послевоенных лет. Обычно они работали в ночное время, разгружая вагоны с углем и стройматериалами, а летом еще и с овощами и фруктами. Бывшие студенты вспоминают, как на заработанные деньги они "водили девушек в коктейль-бары, наверстывая упущенное из-за войны". 
Девушки — эта исторически относительно новая для высшего образования категория — работали значительно реже. Их бюджет составляли стипендии и родительские деньги. "В 1950 году я приехала в Москву, поступила в инженерно-строительный институт. Сразу же стала учиться на "отлично" и получать повышенную стипендию. Если не снимать жилье, элементарное существование стипендия могла обеспечить. А то, что отец присылал, — уходило на жилье. Снимала с подругой двухместную кровать в коммунальной квартире в центре. У подруги не было необходимости работать, хоть она тоже была иногородней: у нее мать работала продавщицей в магазине. Во время летних каникул удавалось работать в пионерских лагерях воспитательницей. Это позволяло заработать деньги, чтобы купить себе кое-что из одежды". Часто работа воспитательницами в детских садах, лагерях в летнее время, мытье "мест общего пользования" в огромных коммуналках помогали студенткам сводить концы с концами. 
С началом кампании по освоению целинных земель появились новые формы заработков в знаменитых студенческих стройотрядах. Во время летних каникул студенты также участвовали в сборе урожая на юге, в геологических или археологических экспедициях. 
Более экзотическими представляются такие упоминаемые в рассказах бывших студентов виды эпизодических заработков, как сдача донорской крови, игра в преферанс на деньги с состоятельными клиентами (это было особенно распространено в вузах математического профиля), участие в качестве испытуемых в различных медицинских и психологических экспериментах. Те, кто владел музыкальными инструментами, играли в джазовых ансамблях; многие работали ночными сторожами, санитарами, истопниками. В эпоху тотального дефицита студенты, особенно языковых вузов, не гнушались и спекуляцией… 
Квалифицированный труд, совпадающий с изучаемой специальностью, был более доступен студентам престижных, столичных, в частности, гуманитарных, языковых вузов, факультетов МГУ. Они зарабатывали переводами, журналистикой, окололитературными формами деятельности (репортажи для прессы или радио, освещающие студенческую жизнь, и т. п.). "Со второго курса я подрабатывала в качестве переводчика на разных международных комсомольских тусовках, конференциях, конгрессах. Однако одевалась я благодаря тому, что мама меня обшивала, все шила из военных отрезов, которых было в доме множество. В Университете было много нуждающихся, несмотря на стипендии, которых на жизнь не хватало, — пользовались тем, что в студенческой столовой Университета всегда были на столах хлеб и капуста, которые можно было есть бесплатно… Это многих выручало…"
Распространенность занятости среди студентов зависела от профиля и статуса вуза. Так, в МВТУ им. Баумана студенты работали редко: "Работать времени не было, все время забирала учеба, иногородние жили в общежитиях — им, как правило, родители денег подкидывали. Если ты москвич, то ты обеспечен — живешь с родителями, ты накормлен и обут. Кроме того, у нас была одна из самых высоких стипендий по сравнению с другими вузами. Тем более никто из студентов не работал по специальности, ведь техническая специальность — это производство, предприятие, нанять работника — это целая история. В этом отношении гуманитариям было проще". 
Несоответствие работы и получаемой специальности, похоже, не особенно беспокоило студентов советских времен: практическое освоение изучаемой специальности, профессионализация возлагались на "производственную практику", обязательную для всех. Еще более беззаботной студенческую жизнь делала система гарантированного трудоустройства выпускников вузов. 
Затушевыванию материально-бытовых проблем студенческого бытия косвенно способствовала также политика государства в сфере высшего образования. Одним из следствий расширения вечерних отделений вузов стал специфический характер расслоения студенчества в зависимости от принадлежности к более или менее обеспеченным семьям: совмещение работы с учебой касалось в основном "вечерников". 
Проблемы "искусства выживания" для студентов дневных отделений российских вузов вновь актуализируются в перестроечную эпоху и с годами становятся все более насущными. Коммерциализация образования, удорожание жизни, инфляция, безработица — все это обостряет социальные проблемы современного студенчества. Появились работы, посвященные заново открываемому феномену вторичной занятости студентов современной России. Можно упомянуть в этой связи исследования, осуществленные в Новосибирске и Новокузнецке Институтом экономики и организации промышленного производства СО РАН и Новосибирским государственным университетом [5–7]. 
Различные аспекты материально-бытового положения студентов исследовались и с помощью социологических опросов в различных вузах. Особенно интенсивно они велись в 90-х годах в СНГ и Прибалтике в рамках программы "Общественное мнение" (рук. А.А. Овсянников)2. 
На широкое распространение занятости среди современного студенчества указывают Ф.Э. Шереги и В.Г. Харчева [9, с. 45]. Проблемам вторичной занятости учащейся молодежи посвящена диссертация Т. П. Меркуловой [10]. По результатам проведенного ею в 1997 г. исследования, 41,4% опрошенных студентов совмещали работу с учебой. 
Косвенным подтверждением распространенности и устойчивости феномена вторичной занятости могут служить данные исследования, проведенного нами в 1998 г. Изучались жизненные планы молодых людей накануне окончания ими средних школ, средних специальных учебных заведений и учреждений начального профессионального образования Москвы, Новосибирска и Новосибирской области; спустя полгода исследовалась степень реализации этих планов. В частности, было показано, что в планах молодежи желание совмещать в дальнейшем учебу с работой занимает приоритетную позицию; однако эта установка является наиболее труднодостижимой, по крайней мере, в первое время учебы (см. [11]).
Общая характеристика исследования
Изучение занятости студентов было продолжено нами в рамках программы "Разработка и реализация федерально-региональной политики в области науки и образования" Министерства образования Российской Федерации на материалах всероссийского опроса, проведенного в 2000 г.
Был поставлен ряд исследовательских вопросов. Какие социальные группы студентов обращаются к вторичной занятости в большей степени? Где ищут и как находят работу студенты? Как работа влияет на успеваемость? Помогает ли она профессионализации студента?..
В общей сложности было опрошено 1812 студентов. Выборка строилась как ступенчатая комбинированная. Было отобрано 22 крупнейших вузовских центра страны в различных территориально-экономических районах, где расположены традиционные университеты и отраслевые вузы. Опрос был проведен в следующих территориально-экономических районах и городах в них: Северо-Западном (Новгород), Северном (Архангельск, Сыктывкар), Центральном (Тверь, Владимир, Тула, Рязань), Центрально-Черноземном (Воронеж), Волго-Вятском (Нижний Новгород), Поволжском (Казань, Самара), Северо-Кавказском (Ростов-на-Дону, Ставрополь), Уральском (Екатеринбург, Челябинск), Западно-Сибирском (Омск, Кемерово), Восточно-Сибирском (Красноярск), Дальневосточном (Хабаровск, Владивосток), а также в Москве и Санкт-Петербурге. 
Отбор респондентов проводился в соответствии с двумя критериями: 1) пропорционально доле студентов в вузах соответствующих территориально-экономических районов; 2) пропорционально доле студентов по основным профилям высшего образования: гуманитарный, финансово-экономический, технический, медицинский, аграрный, педагогический, политики и права, военный (сюда вошли также милиция, налоговая полиция, таможня), художественный (артистический, музыкальный), а также традиционный многопрофильный университет (без разделения по факультетам).
Во многих институтах сегодня наряду с традиционными, профильными для данного вуза специальностями вводится подготовка по дополнительным профессиям, на которые имеется особо высокий спрос. Поэтому распределение студентов в выборке по изучаемым специальностям выглядит более разнообразным, чем выделенные нами основные профили вузов.
Опрашивались студенты четвертых курсов дневных отделений. Это позволяло изучить не только нынешнее состояние, но и их опыт вторичной занятости в предшествующие годы учебы. Нас интересовало положение с занятостью среди наиболее массовых слоев студенчества, обучающихся в государственных вузах3, поэтому для исследования отбирались отраслевые вузы и университеты, получающие финансирование из федерального бюджета.
Подавляющее большинство (84,5%) опрошенных студентов четвертых курсов российских вузов в 2000 г. обучалось бесплатно. Такой показатель, безусловно, не отражает сегодняшнего соотношения численности студентов, оплачивающих учебу и обучающихся бесплатно для других курсов и вузов в целом.
Существенным параметром выборочной совокупности было количественное представительство среди единиц наблюдения как работающих, так и неработающих студентов. Поэтому опрос охватывал целиком списочные составы групп различных факультетов и отделений.
Опрос проводился по анкете, включавшей закрытые вопросы, связанные с учебой и работой респондентов. Изучались мнения студентов по проблемам студенческой занятости; выяснялись также социально-демографические характеристики опрашиваемых (пол, возраст, образование родителей, доход семьи и т. п.).
Респонденты распределились по полу почти поровну: 49,2% юношей, 50,8% — девушек. Возраст опрошенных четверокурсников в среднем составляет 20,5 лет. Это косвенно указывает на то, что наиболее типичной ситуацией является поступление в вуз сразу после окончания школы.
Родители студентов относятся преимущественно к профессиональной интеллигенции. Самой многочисленной группой, из которой рекрутируются студенты, остаются высококвалифицированные специалисты (40,2% опрошенных), что подтверждает давно установленный факт высокой степени самовоспроизводства интеллигенции4. Руководители и предприниматели составляют вторую по значимости группу (33,2%). Затем следует группа служащих со средним специальным образованием (техники, секретари, медсестры, лаборанты и др.) — 26,2% опрошенных. Дети промышленных и сельскохозяйственных рабочих составляют меньшинство — 10%. 
Полученные данные о социальном составе студентов показывают, тем не менее, что это отнюдь не кастовая, замкнутая элитарная группа, а достаточно разнородная по социальным характеристикам, по крайней мере, на уровне государственных вузов. Тем не менее очевидна культурная и в значительной степени социальная однородность студенчества, главным показателем которой является высокий образовательный уровень их родителей. 
Распределение по уровню образования родителей показывает, что более половины отцов и более половины матерей опрошенных студентов имеют высшее образование. Еще свыше 30% родителей имеют среднее специальное образование. Эти цифры говорят о том, что студенты в своей массе — выходцы из образованной среды, где высшее образование уже приобрело безусловную ценность.
Более половины респондентов продолжали жить с родителями. 29% проживали в общежитиях, 9,7% снимали жилье и еще 7,3% имели собственную комнату или квартиру.
Работающие и неработающие
Респонденты разделились на две различные, но вполне сопоставимые группы: в среднем работают 39,1% опрошенных5, хотя эта доля существенно варьирует в зависимости от профиля вуза и специальности (от 88,9% в вузах политического, правового и управленческого профиля до 10% в вузах военного профиля). Соответственно, 60,9% опрошенных — неработающие студенты, причем среди них 81,1%, то есть 49,4% студентов 4-х курсов, указали, что хотели бы работать, если бы им удалось найти работу.
Что же делает вторичную занятость неотъемлемым элементом жизни современного студента? Это тем более важно выяснить, что обследованные студенты в подавляющем своем большинстве не платят за учебу, а по своему социальному происхождению относятся к более или менее обеспеченной среде.
Материально-бытовые условия жизни студента помогает уяснить анализ его бюджета. Студентам было предложено определить, из каких средств складывается их бюджет, отграничивая при этом долю каждого источника дохода так, чтобы все вместе они составляли 100%. Вторичная занятость для студента — важный, хотя далеко не единственный и даже не основной источник существования. Подавляющее большинство студентов находятся на содержании родителей: этот источник упоминают 92,5% студентов, а в общем объеме бюджета на долю родителей приходится 62,4%. О том же говорят данные других исследований. Так, В.И. Добрынина и Т.Н. Кухтевич фиксируют, что "ухудшение и без того трудного экономического положения студенческой молодежи заставляет ее практически постоянно прибегать к материальной помощи родителей: от 80 до 96% студенческой молодежи (в зависимости от региона) пользуются ею систематически" [8, с. 39]. Такая зависимость от родительской поддержки — явление отнюдь не новое. Еще в дореволюционной России, как свидетельствует исследование А.Е. Иванова, "бюджет большинства студентов зиждился на финансовой помощи родителей и близких".